ключник
Дорогой дневник, тут такое дело.
Я же всё время думал, что я такой относительно чудесатый стал в первом-втором классе после того, как мне книжечка "Таня Гроттер и магический контрабас" попалась, и я с моей великой логикой возжелал быть странным и ненормальным. А недавно внезапно вспомнил мою воспитательницу в детском саду и понял, что не в этом дело.
Не забыть - её звали Наталья Владимировна, у неё была короткая стрижка, и она всё время ходила в бирюзово-зелёном джемпере с горлом.
Очень суровая женщина. Заставляла есть всё, что дают. Я особенно не любил творожную запеканку, меня в самом деле от неё тошнило. Меня - тошнило, а мальчика Пашу Паверинова - стошнило. В тарелку. Эта суровая женщина заставила его съесть то, чем стошнило. И он съел. А потом улыбнулся и возвестил о том, что всё, он молодец.
Ну поразил прямо до глубины души. Когда позже вспомнилось - поразил, а тогда, давно, это вполне нормально воспринялось.
Из стёкол в окнах, которые вели из спального зала в игровой, она сама сделала нам витражи с героями из сказок. Сначала в одном окне, потом по очереди в остальных. В тихий час я не спал и всё смотрел на новые появившиеся картинки.
А ещё, всю жизнь не забуду, когда осенью она водила нас гулять по территории детсада, она сказала, что камни - живые, видят нас и чувствуют, только жизнь в них... другая. Что вот прямо этот камешек видел современников наших прапрапрапрабабушек и увидит наших прапрапраправнуков. И я уже тогда согласился, я уже знал это. И ещё многое, кажется. И я говорил родителям, что дети знают намного больше, чем взрослые, только взрослые со своими "приземленными проблемами" знают какую-то скукоту, а мы... ну хоть про те же камни, например.
Каждую секунду клетки мозга только дохнут, и это печалит меня.
Я же всё время думал, что я такой относительно чудесатый стал в первом-втором классе после того, как мне книжечка "Таня Гроттер и магический контрабас" попалась, и я с моей великой логикой возжелал быть странным и ненормальным. А недавно внезапно вспомнил мою воспитательницу в детском саду и понял, что не в этом дело.
Не забыть - её звали Наталья Владимировна, у неё была короткая стрижка, и она всё время ходила в бирюзово-зелёном джемпере с горлом.
Очень суровая женщина. Заставляла есть всё, что дают. Я особенно не любил творожную запеканку, меня в самом деле от неё тошнило. Меня - тошнило, а мальчика Пашу Паверинова - стошнило. В тарелку. Эта суровая женщина заставила его съесть то, чем стошнило. И он съел. А потом улыбнулся и возвестил о том, что всё, он молодец.
Ну поразил прямо до глубины души. Когда позже вспомнилось - поразил, а тогда, давно, это вполне нормально воспринялось.
Из стёкол в окнах, которые вели из спального зала в игровой, она сама сделала нам витражи с героями из сказок. Сначала в одном окне, потом по очереди в остальных. В тихий час я не спал и всё смотрел на новые появившиеся картинки.
А ещё, всю жизнь не забуду, когда осенью она водила нас гулять по территории детсада, она сказала, что камни - живые, видят нас и чувствуют, только жизнь в них... другая. Что вот прямо этот камешек видел современников наших прапрапрапрабабушек и увидит наших прапрапраправнуков. И я уже тогда согласился, я уже знал это. И ещё многое, кажется. И я говорил родителям, что дети знают намного больше, чем взрослые, только взрослые со своими "приземленными проблемами" знают какую-то скукоту, а мы... ну хоть про те же камни, например.
Каждую секунду клетки мозга только дохнут, и это печалит меня.