ключник
Во снах мы с ней гладим больших кошек с большими клыками. Нам не страшно, мы любим следы от их зубов, как там... но они не кусают нас, потому что нам не страшно. На нас опускается снег, с неба падает вечность, в небе сводящая с ума чернота, мы греемся о шерсть.
Только воздуха всё меньше. Где-то в полях, что сейчас под коркой льда, стоит качель, на качели принц в белой короне, в белой мантии, и снег качается с ним.
Оно приходит в темноте с ненавязчивым ветром, будто смеётся, проверяя - заметишь ли? подхватишь?
Оно говорит, ты можешь бежать. Я шевелю губами, ты можешь бежать. Ты замечаешь. И срываешься с места, когда воздуха становится достаточно лишь чтобы шептать. Случайно, конечно. Так правильно. Убегаешь, пьянея от свободы.
А теперь позвольте мне умирать одному на корке льда посреди поля у ещё двигающейся качели. Позвольте мне ничего больше не делать - только умирать, леденеть, обнимая землю. Большую, холодную, мою. Не быть уродом. Не удостаиваться чьей-либо жалости.
Только воздуха всё меньше. Где-то в полях, что сейчас под коркой льда, стоит качель, на качели принц в белой короне, в белой мантии, и снег качается с ним.
Оно приходит в темноте с ненавязчивым ветром, будто смеётся, проверяя - заметишь ли? подхватишь?
Оно говорит, ты можешь бежать. Я шевелю губами, ты можешь бежать. Ты замечаешь. И срываешься с места, когда воздуха становится достаточно лишь чтобы шептать. Случайно, конечно. Так правильно. Убегаешь, пьянея от свободы.
А теперь позвольте мне умирать одному на корке льда посреди поля у ещё двигающейся качели. Позвольте мне ничего больше не делать - только умирать, леденеть, обнимая землю. Большую, холодную, мою. Не быть уродом. Не удостаиваться чьей-либо жалости.