ключник
Хорошо, что есть и другие источники вдохновения. Задания Мишина. Никогда не любила Цветаеву, Тютчева, да вообще всю трёхвековую компанию, кроме Пушкина, а вот поди ж ты. Принимаю, понимаю, пусть это не мои слова, не мой ритм, мне интересны - ваши слова, я могу слушать ваш ритм. Никто не просит меня сделать его своим. Вряд ли я буду играть в театре, где потребуется учить чьи-то чужие тексты. Я не обязана менять себя ради этого текста, мне не нужно им дышать, я могу просто слушать его и позволить ему кружиться рядом.
М.Цветаева
Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Чёрный ломоть у калитки жуёт и жуёт...
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах.- Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой!
М.Цветаева
Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Чёрный ломоть у калитки жуёт и жуёт...
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах.- Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой!