Что делать, когда всё прямо на глазах меняется так, что только равновесие держи? Искать новые фоны для дневничка. Знаете, что я люблю? Взаимность. Как у меня сейчас всё потрясающе взаимно.
@музыка:
Ольга Арефьева - Ты будешь играть на флейте
@настроение:
что ты будешь делать, когда превратится в притон твой дом
Проблема актёрской профессии - дисциплина. Художник может отрабатывать технику, пока нет вдохновения, что должен отрабатывать артист - непонятно. Старые номера, но это если есть номера. А если это я, и у меня лучше выходит импровизировать. А общаться с людьми не хочется. Учёба - мощный стержень, обязанности, которые развивают мозг - спасительны. От них-то я и бегу, чтобы на них-то не тратить раздумья. Чтобы тратить раздумья на выступления. Для которых конкретных задач не существует, и так легко "поплыть", и потеряться, и впасть в меланхолию. Свобода и её цена. Надо заставлять себя делать что-то, чего не хочется. Постоянно. Может, даже чаще, чем когда учишься на сложную и чужую специальность. А вдохновение приходит "из точки равновесия". Когда всё хорошо, приходит. А не когда пинаешь себя. А пинать себя надо, но куда? Создавать что-то постоянно. Летишь? Создавай. Падаешь? Скорее что-нибудь создавай, что угодно. Теоретически продуктивность будет стремиться к бесконечности. При должном уровне самодисциплины. Надо и отдыхать, конечно же. Но не отпуская вожжи. Вот так это делается в России, потому что тут не Лондон и не Зимбабве, как для Криса Линама
Просто заставить себя, когда не хочется, написать курсовую, гораздо легче, чем заставить себя заняться пантомимой, когда всё опускается.
Больно и плохо. Погода или внутренняя физиология. Искандер увидит и узнает. И никому я больше не буду нужна. Отталкиваю от себя людей, которым нравлюсь, планомерно и с удовольствием. Скорее даже с ощущением, что вот так всё правильно. Как только замечаю что-то в собственной правде и стержне, что вот этого смотрящего на меня влюблёнными глазами чувака может оттолкнуть, тут же пихаю ему это в лицо. Не ошибаюсь. Хорошо не приближаться к людям. Хорошо не называть тех, с которыми рядом ничего, что могло бы вызвать отторжение, не замечаю, по имени. Ценить, не ценя, не стремиться к, не влюбляться. Растворяюсь в себе, как Дон Жуан Левитта. Даже порно тоже смотрю. Самая важная вещь сейчас: кто больший мудак, Энди Кауфман или попугай Кеша. Остальное фигня фигнёй.
Вот любят тебя, целуют, слушают, верят, удивляются, видеть хотят, отпускать не хотят, солнышком называют, благодарят всё незнамо за что, вызывая при всём этом всем своим существом бездну нежности, а чувствуешь себя уродом, и всё хуже и хуже. И вот - не любят тебя, не пытаются понимать, не считают за часть своей жизни, только глядит, в смятение впадает и на уменьшительно-ласкательные переходит. "Красивая девушка" говорит. А сам в голове классифицируется как "мудак". Но ты уже снова принцесса и волшебник, и бежишь творить Великую Хуйню. При этом ты даже уже далеко не красивая девушка, ты мятежный дух, созидательный и мудрый. Какое милое получилось очередное признание в любви. Может, так ему и написать в поздравительной открытке.
"Подождите я уточню, по-моему, это не мусор, а реквизит (с) Люба Люблю, люблю, люблю, любимый бедлам. "You are very complicated", сказал мастер Крис. Ну и что мне теперь с этим делать? Два дела: 1) студию пантомимы организовать 2) ... слишком много ещё всего сделать Душка с тушкой раздружились, право с левом развелись. Мой мужчина очень жилист, мой мужчина мускулист. 20 лет не имеет работы, жрёт черт-ти что и периодически впадает в депрессии. Мне хорошо, и ему хорошо. Всё хорошо.
Да выдержку ли я собственную провокацию. Да куда ж я денусь, она моя, каждому работы по силам. Я - выдержу. Ты выжимаешь из себя свою последнюю правду, а тебе говорят, херня, или вовсе отворачиваются. Что ты начинаешь делать? Понижать для себя авторитет этого зрителя. Никому не позволено топтать мою правду. Но злиться я не должен. Всё-таки моя правда не для меня, а для них. Точнее, для бога; он живёт не для себя, а для бога, сказал Толстой. А тот есть любовь. На самом деле, "просто смотри, если не работает, меняй что-то, если не получается - уходи". А "работает" тут - про смех, радость, хорошее настроение для всех. Хотя у меня даже не стоит выбор между хорошим настроением для всех и перцем для меня. Но Энди Кауфман вот тоже не выбирал, и ничё, звезда сейчас. Каждое "привет, как дела" - выступление, в котором нет лжи. Актёр, который не врёт - человек-иддилия. Я раздражаю всё большее количество народу, но тех, кто влюбляются в меня, тоже много. В масштабах моей маленькой жизни я действительно буря (синяя буря, самозначность). Самозначность. Сколько прекрасных поводов волновать и волноваться. Спасибо, Господи, такая жизнь по мне.
Искандер - удивительный человек, которому жизнь даёт по яйцам именно в тот момент, когда он в искреннем и светлом от неё, жизни, восхищении и практически в щенячьем восторге. И вроде бы было уже, а всё как в первый раз до слёз обидно. Я не хороший человек, наверное. Но пока что я ему на счастье. Потом заряжу по яйцам. Сириуса Блэка себе в жизни нашла. Хочется обниматься с ним бесконечно.
"Очень сложно, что в некоторых вещах ты совсем ребёнок, а в некоторых уже нет", говорил мне Эр, который старше меня на два года. То же самое я могла бы искренне сказать Искандеру, который старше меня на 28. Но не буду. Вместо этого я курю его сигареты и запрещаю ему это делать, попинываю, заставляю со мной заниматься, кормлю шавермой с брусникой и обнимаюсь. И вдруг почему-то чертовски за него боюсь. Как моей маме вдруг как стукнет в голову побояться за меня, как ныло всё внутри вдруг при мысли о том, что сейчас с Эр. Иногда это оказывается предостережением, иногда - не отличишь - пустой мандражкой. Он рассказывает истории из своей жизни. Он знает, каким смешным был мелкий Космос в очках и с длинными волосами. Он продавал в Гостинке фотоаппаратуру, когда мне было -8. Из его окна видно сердце, которое нарисовал на крыше Кавейра для своей жены. Я ехала на велике в этот двор из дома Эр в розовых джинсах и шлёпанцах играть капоэйру скрепя сердце, и музыка была из этого окна, и рассказывала я потом, как здорово было и классно, и что-то меня привычно тихонько ломало сквозь эту радость, туда, сюда, хрусть. А теперь я из этого окна гляжу на то, как снег превращается в дождь и заканчивается размывающим всё солнцем, всё за пять минут, слушаю песни чужой любимой девушки, которой уже нет в живых (на бас-гитаре - Космос), показываю руну на кисти. Он говорит - вот эта заживёт линия через несколько лет, а вот эта останется, а вот у меня шрам от ножа, я яблоко резал, когда мне было семь. А останется Лагуз или Ансуз, а может и Райдо, дождь, снег, град, объятья, волосы пахнут сигаретами, мне всего 20, я учусь в школе и буду охуенным артистом, когда вырасту.
Ни плоти чужой всем телом, то бишь секса, ни тайн, сомнений в искренности, уверенности, сияния, близости - никакой. Одни мечты, руки в чужих волосах и слушать мурчание; сердце, любящее того, кто с ним сейчас рядом, любящее потому, что любят его, но целиком любящее, без скидок и отторжения. Отторжение. Когда смотришь на двоих и обоих любишь, сам себе не веришь. Да надо же куда-то всю эту любовь девать, тебе не нужную, тебе нужную, но непонятно, зачем, и чёрта с два я тут встану красивой декорацией к твоей женатой жизни. Зато я умею теперь любить. И мне надо что-то с этим делать. И я люблю. Но ничего материального, никаких обязательств, не на чем поймать, нечего предъявить, семёрка кубков Таро. Это распутье, развилка, метание, морок, пустая блона, без движения вперёд, апатия, бешенство, всё внутри, окаменевший плод, могу ли я поцеловать тебя? МОГУ ЛИ Я?! Я не могу, и это мучает сильнее, чем немощь пробежаться по улице голышом или что-то в этом духе. Что мы будем делать с пьяным матросом? Долго ли мы будем стучаться из чрева, не разразившись?
Необходимо найти точку между игрой у тебя внутри и желанием показать что-то. Нельзя забывать о том, кому ты хочешь это показать. Ты фокусируешься на нём более или менее, но не упускаешь его из виду никогда. Настраивать внимание, как инструмент - сложно и мало результативно; можно выключиться вовсе, уйдя в себя, и потихоньку включаться, поглядывая, балансируя. Это для меня.
Снится Пряник после вечеринки у него, очень часто снится Эр. Искандер не помню, снится ли, но его имя окутано теплотой. Снится что-то про импро. Это тёплые, весёлые сны, не заманивающие внутрь себя; после них легко встать и жить. И хочется говорить каждому герою: люблю, я люблю тебя. И дарить радость. Делать массаж чудесно. Здесь, как и в актерском мастерстве, как и в танце, главное - отпустить себя. Чтобы себя отпустить, нужно совсем немного техники, и всё пойдёт как по маслу, голова в отключке, ты весь - действие, направленный вектор; ты не знаешь, как чувствуют себя те, на кого ты направлен, но подкоркой уже уверен, что им хорошо, потому что ты всё делаешь правильно, и от этого хорошо тебе самому. Ты при этом, может, и можешь лучше в перспективе. Точнее, техничнее, выразительнее, ещё более впечатляюще. Но перспективы не существует, есть только длящееся сейчас, в котором ты лучшая версия самого себя. Индикатор этого состояния - тебе хорошо. И нет ничего больше, и нет ничего правдивее.
Да! Во сне Эр диктовал мне новый адрес. Даже мне и Прянику. Чтобы мы приехали просто так. Не бывает таких радостей наяву. Нет, нет, просто не может быть. Но мечтать приятно. А может быть, в Орех. Пряник говорит: "сжечь всех геев в одном доме", "доктор Хаус мерзкий мужик", может посидеть за компьютерными играми сутки и не понимает, почему мне нельзя пропускать тренировку. Я скучаю по Прянику, а он работает 24/7. Мы решили ставить вместе номер, и я буду приезжать к нему на работу. Эр говорит так много неоспоримой проникнутой искренним чувством белиберды, что нельзя даже промолчать в ответ. Эр пороховая бочка, подрывающая исключительно саму себя. А ты стой и смотри, что ты наделал. Встал рядом не под тем углом, скотина и идиот. Почему это всё так неважно) Как жаль, что это всё-таки важно для Эр.